В мире тюремной рутины, окутанном серой дымкой и пронизанном сыростью 1996 года, появляется человек, убеждённый, что справедливость можно облечь в систему. Константин — не мечтатель и не циник, а бывший военный, привыкший к строгим приказам и их последствиям. Его первые дни в колонии строгого режима сопровождаются внутренним вопросом: почему те, кто потерял близких, лишены возможности увидеть, как виновный расплачивается за своё преступление? Эта мысль, возникшая после встречи с отцом убитой девочки, не превращается в навязчивую идею — она становится проектом, почти бюрократическим: легализовать участие родственников в акте возмездия через чётко регламентированную процедуру.
Скоро у этой идеи появляются партнёры — не из стремления к справедливости, а из расчёта. Бывшие тюремные охранники, уволенные судмедэксперты и даже местный предприниматель с позолоченными связями видят в этом возможность для заработка. Вскоре «аутсорсинг казней» превращается в теневой рынок: список преступлений растёт, критерии «достойных наказания» становятся размытыми, а цена за «услугу» зависит уже не от тяжести преступления, а от кошелька клиента. Константин пытается удержать контроль, но осознаёт, что как только справедливость становится товаром, она утрачивает свою моральную ценность. Его собственные принципы начинают шататься под натиском соблазна: у него тоже есть счёт, который он хотел бы закрыть лично.
Сериал не осуждает и не оправдывает — он лишь наблюдает. Каждая серия представляет собой этическую ловушку, в которую попадают различные персонажи: мать, готовая на убийство ради мести за сына; чиновник, продающий списки осуждённых; надзиратель, начавший сомневаться, не стал ли он палачом из-за зарплаты. Атмосфера сериала выдержана в мрачных, почти документальных тонах: никаких драматических монологов, только холодные коридоры, запах хлорки и тишина перед выстрелом. В этом мире нет злодеев — есть люди, решившие, что могут управлять местью. И именно в этом решении заключается их падение.
